– Жива! Слава Богу, жива!

И так же внезапно, как и началось, всё прошло. Стало та-а-а-а-ак хорошо! Руки-ноги тёплые, голова соображает, тепло, дрожь едва заметная, хорошая такая, заряженная дрожь… Вика, сколько позволяли объятия отца, закрутила головой, рассматривая окруживших их мужиков. Из-за спины раздался голос отца Василия:

– Нормально всё. Отпустите её, Фёдор Иванович. Адреналиновый выплеск перешёл обратно в норадреналиновый. Даже успокоительное не надо.

Отец послушался не сразу. Но через несколько секунд до него дошёл смысл сказанного, он расцепил объятия. Впрочем, руку отпускать не стал. Мужик, который спас Вику, вручил девушке пистолет обратно и сказал:

– Ну, спасибо тебе, девочка. И вам Фёдор Иванович спасибо. Дочь воспитали – не каждый мужик так сумеет. Я как увидел, кто за ней несётся, чуть сам не обделался. А она, я тут пистолет посмотрел, пока патроны не кончились – эту мразь отгоняла.

Фёдор молча кивнул, даже улыбнулся. Вот только страх, затаившийся в самой глубине его глаз, и не думал уходить. За себя он не боялся, хотя судя по разодранной рубашке и засохшей крови на рассечённом лбу, сам оказался в центре свалки. А вот за дочь… Вика хотела было уже сказать, что и за неё переживать не надо. Она всё рассчитала, ничего страшного с ней произойти не могло, поступить иначе не было вариантов. И вдруг все слова вылетели из головы, показались ненужными. Ведь главное – всё закончилось хорошо. Отец тоже жив и цел.

​Глава 5

Как только Вика смогла твёрдо стоять на ногах, Фёдор, так и не отпуская руку дочери, пошёл к жилому корпусу. Сначала заглянуть в оружейную, взять пару новых обойм. После чего – в одну из комнат первого этажа, отведённую под медпункт. Сейчас там была только врач Лида, спешно готовила лекарства. Ещё несколько комнат срочно освобождали и мыли под операционную и госпиталь.

Услышав скрипнувшую дверь, Лида подняла голову, улыбнулась гостю. И тут же нахмурилась, потому что прозвучало:

– Вика, будешь помогать здесь. И отсюда ни ногой.

Девушки на этих словах принялись гневно сверлить Фёдора взглядом… Он хоть в ответ и сохранил серьёзное выражение лица, мысленно рассмеялся. Несмотря на разницу почти в десять лет, обе сейчас были похожи как сёстры – и не важно, что Лида невысокая, худенькая, рыжая и курносая. А ещё и та и другая готовы, не сговариваясь, Фёдора треснуть чем-нибудь тяжёлым: каждая восприняла приказ как наказание именно ей. Вика за стычку у калитки – теперь её засунули в самое безопасное место. Лида – поскольку в самом начале штурма именно Фёдор с руганью «место врача не в бою, а в больнице» утащил её с площади. И заодно заработал скользящий удар когтями, после которого чуть не лишился куска скальпа. А теперь вообще приставил охрану, ведь Капитонова-младшая без оружия не ходит.

Фёдор на это ещё раз переспросил:

– Вопросы есть? Нет? Тогда всё.

И быстро, пока девушки не опомнились и не начали протестовать, вышел и закрыл за собой дверь.

Хотя бой уже закончился, на площади возле центральной башни было полно народа. Уносили раненых, проверяли – вдруг какая-то из тварей ещё жива. Отдельно у стены складывали погибших. Выходило не меньше десятка. А сколько ещё не доживёт до момента, когда в монастырь пробьётся помощь? Лида хороший врач, но она не профессиональный хирург.

В это время на стене, примерно в том месте, откуда и появлялись твари, раздался протяжный свист и ругань:

– Ах же, чтоб тебя, душу в мать…

Фёдор бросился к ближайшему подъёму наверх. Навстречу как раз спускались трое монахов, у самого старшего, русобородого мужика лет тридцати пяти на рясе посередине груди расплылось большое белое пятно. Увидев Фёдора, монах показал на пятно и пояснил:

– Проверить пошли, как эта нечисть забралась. Там выросло что-то, как виноград растёт – только с руку толщиной. Рубануть топором хотел, а эта дрянь чем-то плюнула. Хорошо на рясе прорех нет, ткань – и ту чуть не проела. Дмитрий отдирать бросился, так руку свело.

Подтверждая второй монах, молодой ещё парень, с трудом пошевелил рукой.

— Как хватанулся, так свело, будто колода неживая. Сейчас отпустило маленько, всё равно как деревянная.

Все трое вопрошающе посмотрели на Фёдора: что делать, командир?

Мозги шевелились с трудом, у организма начался откат от переизбытка норадреналина. Сначала драка, когда Фёдор самым настоящим образом отбил выскочившую на улицу Лиду у гориллоида. Хорошо хоть в руках оказался гвоздодёр, доказав старую мудрость «против лома нет приёма». Потом перепугался за дочь. Очень хотелось послать всех, а самому ничего не видеть и не слышать. Но по должности не положено. С трудом собрав разбежавшиеся мысли, Фёдор потёр виски, их понемногу начинало ломить от головной боли. Он и в медпункте-то оказался, чтобы попросить цитрамон. В горячке боя вроде бы отпустило без таблеток, а тут вернулось.

– Значит, так. Далеко оно там плюётся?

– Да метров с пяти, – ответил старший монах.

– Надо глянуть. А ещё, – Фёдор осмотрелся и заметил конопатого, с торчащими во все стороны рыже-золотыми вихрами мальчишку лет тринадцати. Явно помогал кому-то из взрослых, но услышал разговор и замер от любопытства. – Поди сюда. Как зовут?

– Пётр, – с достоинством ответил паренёк.

– Всё слышал?

Тот важно кивнул.

– Тогда так. Возьмёшь несколько приятелей. Обойдёте стену. Проверите, нет ли ещё чего. Заметите подозрительное, близко не подходить, сразу ко мне. Кто будет спрашивать, чем занимаетесь – я приказал.

Паренёк кивнул ещё раз и стремглав сорвался с места за друзьями. А Фёдор подхватил валявшуюся на земле штыковую лопату, кем-то оброненный головной платок и обратился к монахам:

– Пошли, тоже посмотрим, что за пакость там застряла.

Чужеродное растение было видно издалека. Заползший через бойницу толстый пульсирующий канат грязно-серого цвета. По ушам ударил одиночный выстрел, снаружи прямо под стеной раздался животный вопль боли. Видимо, по лозе попыталась влезть очередная тварь, а сидевший на башне человек её подстрелил. Фёдор и монахи обеспокоенно переглянулись: так все патроны растратить можно.

Пользуясь тем, что строители галерею сделали широкой, Фёдор заранее лёг на пол и пополз, выставив вперёд лопату с надетой на край косынкой. Время от времени останавливался, поднимал лопату и опускал. Следом на небольшом расстоянии ползли оба монаха, чтобы вытащить Фёдора, если его парализует плевком. Вот до лозы осталось семь метров. Вот шесть.

Как и говорили разведчики, на пяти метрах раздался свист, громкое «чпок», в косынку влепились два бело-голубых плевка. Тонюсенькая ткань запузырилась, на глазах принялась выцветать и распадаться в труху. И сразу же поплыл медовый аромат, от которого закружилась голова, глаза сами собой начали слипаться. Фёдор мгновенно уткнулся носом в пол. Еле удержался чихнуть, слишком уж доски были пыльные и все в земле. Медленно пополз назад. Когда расстояние до лозы выросло метров до двенадцати, Фёдор встал, выглянул из бойницы: на земле лоза была вдвое толще и уже дала несколько боковых побегов.